И всё-таки я старался. Для начала восстановил картину нападения на мой склад.

Первой на территорию проникла небольшая группа, шесть человек во главе со «специалистом по ценителям». Они ловко нейтрализовали ключевые «сторожевики», после чего оборудовали две снайперские позиции напротив ворот. План был простым и надёжным, как кувалда: застрелить меня, с перекрёстным контролем, едва я окажусь на территории.

Что ж, понятно, что сам склад они грабить не собирались. Их интересовала исключительно моя жизнь. А ещё совершенно ясно, что среди нападавших не было ценителей. Иначе вся эта история с мишкой не случилась бы. И это хорошо, значит, против меня государство, но никак не наше сообщество.

Хорошо бы ещё понять, чем же я так насолил посвящённому, что он решил меня таким вот образом отблагодарить за покупку.

Ладно, может, не насолил. Наверняка это связано со свойствами кроссовок… но что же с ними может быть не так? Они совершенно точно не злые! Раньше у меня была гипотеза, что они помогают найти лучшего наставника — именно это произошло со мной после их приобретения. И, видимо, ничего больше. Я надеялся, что посвящённый, взобравшись на самый верх пирамиды власти, решит, что ему нужен кто-то понимающий, чтобы не делать ошибок и не поверить однажды в собственную непогрешимость. А не сказал он мне об этом, потому что как бы это выглядело в его случае? В таком люди его положения никогда не признаются.

Но ради этого меня уж точно не стали бы убивать. Догадка осталась бы всего лишь догадкой, если бы он захотел. Значит, тут что-то другое…

Что же могло стоить испорченных отношений со всем сообществом ценителей? А они ведь уже испорчены. Они пошли на это. Прекрасно понимая все последующие за этим издержки.

После такой масштабной выходки с нарушением всех гласных и негласных договоренностей, вероятнее всего, ценители поспешат эвакуироваться из страны, где такое стало возможным. Значит, доступ властей к настоящим вещам будет сильно ограничен, что совсем нехорошо в условиях глобальной конкуренции, борьбы за сферы влияния, которая только обостряется.

Неужели моя, безусловно, очень для меня ценная, но довольно обычная для человека моего рода занятий жизнь может стоить всего этого?

На этом месте мои рассуждения дали сбой, и я снова занялся изучением места происшествия.

Похоже на то, что за передовой группой был внешний контроль. Специалисты следили за тем, как будет исполнена вся операция по моему устранению. И вмешались, когда всё пошло наперекосяк после того, как один из них посмотрел медвежонку в глаза…

Все группы контроля, а их, судя по всему, было целых три, тоже были уничтожены на месте. Потому что не сумели вовремя оценить степень опасности.

Получается, сейчас контроля нет! Если это действительно так — то у меня есть широкий коридор возможностей. Вышестоящие начальники даже в серьёзных государственных структурах предпочитают спать по ночам. Выходит, о проблеме узнают только утром, когда не поступит очередной доклад…

Значит, у меня есть целых несколько часов.

Несмотря на то, что у них, похоже, не было намерения грабить мои склады, я всё же не хотел теперь оставлять свои вещи в этом месте. Даже на консервации.

Надо задействовать один из планов экстренной эвакуации, которые у меня, конечно же, были разработаны. Оставалось решить, какой именно.

Вещи надо вывозить за границу, это точно. Учитывая все обстоятельства.

У меня был особый договор с одной редкой компанией, занимающейся исключительно важными перевозками. Для экстренной эвакуации они задействовали траки и водителей, которые впоследствии имели удивительное свойство растворяться во времени и пространстве, не оставляя о себе, практически, никаких свидетельств. Эти услуги стоили баснословных денег и были доступны лишь избранным, но в той ситуации, в которой я оказался, они полностью оправдывали все расходы.

Вопрос был в том, каким путём следовать дальше? На траках в Белоруссию и дальше, через сложную границу в Европу? Теоретически возможно, улаживание бюрократических вопросов займёт у чиновников какое-то время. До Бреста траки доберутся часов за восемнадцать… нет, слишком долго. После того, как спецы узнают о том, что именно случилось с их коллегами-сослуживцами, они будут землю носом рыть, только бы достать меня и мои вещи.

Что остаётся? Чартер из Домодедово. Час до аэропорта, два часа на подготовку вылета, плюс три — четыре часа до границы… напрямую ведь в Европу сейчас не полетишь. Семь часов.

Если через Питер? Пять — шесть часов по новой трассе на максимальной скорости, перегрузят на корабль за полчаса, и своевременный выход в море обеспечат. И ещё час-полтора, чтобы выйти из территориальных вод. Примерно те же семь — восемь часов.

Всё-таки лучше по земле. Воздушный транспорт слишком уязвим — при нужной сноровке борт развернут или посадят быстрее, чем перехватят фуру со сменными номерами и маскировкой.

Я вернулся в жилой модуль, достал из настоящего сейфа старый кнопочный телефон и включил его. К счастью, оставшегося заряда аккумулятора хватило на вызов — я давно его не подзаряжал.

До приезда траков я подготовил контейнеры к транспортировке, поместил вещи в боксы, закрепил их, притянув к палубе. Тщательно запер на настоящие замки и опечатал. Потом отключил все коммуникации. После этого я перетащил часть тел за жилой модуль, чтобы их не было видно с подъездной дороги, и там, где это было возможно, замаскировал следы крови.

После этого я собрал все компактные сторожевые и защитные вещи, которые могли пригодиться в ближайшее время, и отнёс их в «Круизёр». По-хорошему, его тоже следовало бы эвакуировать — но тогда я оставался без транспорта в критический момент, когда даже такси не могу заказать, ведь смартфона под рукой больше нет.

Траки прибыли через полчаса, в строгом соответствии с договором. Несколько молчаливых людей в тёмных комбинезонах, не произнося ни слова, погрузили мои контейнеры на платформы и отправились в путь.

Злой белый мишка, который спас мне жизнь, тоже уехал, в своём персональном сейфе, который я поместил в дневной контейнер.

За вещи было тревожно. Да, у меня были склады и в других городах, по всему миру, но всё же Московский оставался самым крупным. Я надеялся, что даже если контейнеры отследят, то власти не станут их перехватывать, ограничившись слежкой. Потому что захотят сохранить ниточку, которая сможет вывести ко мне. Ну или средство коммуникации, если вдруг у них возобладает голос разума и они захотят начать переговоры.

Проводив траки, я вернулся в жилой модуль и по памяти набрал дедушкин номер на кнопочном телефоне. Абонент снова был недоступен. «Наверное, на склад вернулся», — подумал я. К сожалению, мессенджера, который работал бы через интернет, в этом простом аппарате не было.

Без связи было некомфортно. «С чего бы это он решил вернуться на склад?» — думал я, обуреваемый дурными предчувствиями.

До Патриарших я долетел быстро и ещё на Садовом понял: что-то не так. Во дворах мелькали проблесковые маячки, мимо меня пронеслась пожарная машина, нырнув в один из переулков.

До последнего я надеялся на случайное совпадение. На то, что это квартира кого-то из местных обитателей пострадала.

Свернув за угол, я увидел, как из выбитых подъёмных ворот, маскировавших дедушкин склад, вырываются языки пламени, облизывая окна квартир на нижних этажах. Часть из них уже потрескалась от жара.

Глава 12

Я просто запретил себе верить, что дедушки больше нет. Не мог такой опытный и мудрый ценитель позволить расправиться с собой вот так, запросто. Наверняка ему удалось спастись.

У меня получилось внушить себе эту мысль, иначе я мог сойти с ума, по-настоящему, безо всяких злых медвежат.

Я ехал из центра, едва разбирая дорогу. В глаза будто попал едкий дым от пожара, и они слезились. Машину вёл автоматически, не задумываясь о том, куда и зачем еду.