— Я не держу зла, — сказал он. — Вы ведь понимали, что эта нехитрая уловка не сработает. Просто решили дать себе маленький шанс, чтобы психологически легче было.

Я промолчал. А что тут ещё было сказать?

— Наши договорённости остаются в силе, — продолжал он. — Вы можете выбрать способ. Сейчас вы находитесь в азотной камере эвтаназии. Достаточно нажать вон ту небольшую кнопку — и через полчаса для вас всё будет закончено. Совершенно безболезненно.

— Всё-таки это были вы… — сказал я, улыбнувшись.

Умом я понимал, что, если бы не настоящая пижама, едва ли в этой ситуации я мог бы нормально разговаривать или тем более улыбаться. Что ж, возможность уйти в человеческом облике — тоже своего рода ценный дар.

— Разумеется. Я говорил, что никогда не шучу с такими вещами, — серьёзно кивнул он.

— Спасибо за пижаму.

— На… — он чуть запнулся, — не за что. Если думаете, что мне самому эта ситуация доставляет удовольствие, то ошибаетесь.

— Я уже понял, — кивнул я.

— У меня для вас есть ещё новости, — продолжал он.

Несмотря на дарованное настоящей вещью спокойствие, я впервые ощутил что-то вроде укола лёгкой тревоги. Неужели они всё-таки добрались до дедушки? Но зачем? Перестраховывались?..

— Ваш дедушка здесь.

Нет, я не испугался. Пижама не дала. Но на меня вдруг нахлынула щемяще-нежная светлая тоска.

— Не беспокойтесь, с ним всё в порядке. Он сам вышел на нас. Он договорился об определённых условиях, согласно которым мы готовы предоставить ему возможность быть с вами.

Собеседник пристально взглянул на меня, будто считывая реакцию. Странно, он ведь прекрасно знает, что делает эта настоящая вещь, так зачем же? И лишь через секунду я понял: он снова ищет двойное дно. Считает, не является ли дедушкин поступок частью более хитрого плана. Но, видимо то, что он увидел в моих глазах, его успокоило.

— Он хочет быть с вами в последний момент. Мы договорились, что его допустят при условии, что вы будете согласны.

Я задумался. Мне не хотелось, чтобы дедушка видел то, что со мной сделают. Но и оставить его просьбу без ответа я тоже не мог. Что ж… может, так и правда будет легче нам обоим?

— Я согласен, — кивнул я.

— Что ж. Хорошо.

Он сделал какой-то жест и через секунду дверь в комнату открылась. Вошёл дедушка. Он был одет в больничный халат — самый обычный, не настоящий. Судя по тому, как он кутался в него, можно было предположить, что его тоже заставили полностью раздеться.

И всё равно я был рад его видеть, несмотря ни на какие обстоятельства.

Вместе с ним вошли два мордоворота в костюмах. Оба держали в руках оружие.

Дедушка подошёл ко мне. Пригляделся к пижаме, потом улыбнулся.

— Какая хорошая вещь… — заметил он. — Я бы её приобрёл.

— Подарю на память, — пообещал мой бывший клиент.

— Спасибо. Она займёт достойное место на складе, — кивнул дедушка. — А вот эту гадость следовало бы уничтожить, — он презрительно скривился и указал на кроссовки.

— Понимаю ваши эмоции, но…

— Нет, не понимаете, — перебил дедушка, — просто сжечь их надо.

Сначала я растерялся. Потом удивился и лишь перед третьим проклятием понял, в чём заключался дедушкин план.

— Нет, не надо! — успел крикнуть я.

Вооружённые охранники с недоумением переглянулись.

— Порезать в клочки! — продолжил дедушка.

Несколько секунд в комнате стояла гробовая тишина. «Похоже, легенды не всегда правдивы», — с облегчением успел подумать я, и тут раздался тихий стук в дверь.

Мой бывший клиент вздрогнул и явно занервничал.

Оба охранника метнулись ко входу и распластались вдоль стен, нацелившись на дверное полотно.

Через секунду дверь распахнулась. Грохнули два выстрела. Что-то ярко вспыхнуло, повеяло гарью, и оба охранника осели на пол комнаты кучками чёрной пыли. Лязгнули, падая, два пистолета.

Обладатель кроссовок пытался сдвинуться с места и не мог. Кажется, он хотел что-то сказать, но, похоже, у него свело челюсти.

Дедушка глядел на меня с выражением бесконечной печали на лице.

Я же застыл, испытывая странную смесь светлой грусти и любопытства.

Сущность, которую вызвал дедушка, была похожа на человека. Лично мне виделся бледный брюнет в чёрном плаще с холодными серыми глазами. Равнодушно скользнув по мне взглядом, он улыбнулся дедушке, обнажив ряд гнилых зубов, затем шагнул вперёд.

Он подошёл к отчаянно дёргающемуся чиновнику, опустился перед ним на корточки. Вытянул костистую руку и прикоснулся к левой кроссовке. Под его изогнутым жёлтым ногтем швы расходились, кожа сжималась и трескалась, ткань истлевала, разваливаясь в прах.

Я чувствовал, что по моим щекам катятся слёзы и никак не мог их унять. В груди что-то сжалось колючим шаром. А когда сущность тронула своим когтем правый кроссовок, боль стала такой невыносимой, что я снова потерял сознание.

Глава 25

Пробуждение оказалось лёгким. Тело будто налилось новыми силами, а на душе было неожиданно светло. Потом я вспомнил про кроссовки. Как они уходили, с треском и тленом, и яркие краски немного потускнели.

В этот раз я не был связан. Хороший знак.

Я приподнялся на локтях и осмотрел помещение. Обычная больничная палата. Хорошая: мебель и оборудование совсем новое.

Через секунду послышался короткий стук в дверь. Затем кто-то, не дожидаясь моего ответа, открыл её.

В комнату вошла женщина средних лет с короткими светлыми волосами и очками в овальной чёрной оправе.

— Доброе утро, — сказала она. — Как себя чувствуете?

— На удивление прилично… где я?

— Вы в ЦКБ, — улыбнулась женщина. — Не беспокойтесь, угрозы для вашей жизни и здоровья нет.

— Ладно, — кивнул я. — Как я сюда попал?

Женщина ответила на мой вопрос лишь молчаливой улыбкой. После чего подошла к аппаратуре у моего изголовья и пригляделась к показаниям приборов. Скосив глаза вниз, я увидел датчики, приклеенные к моей груди.

— Так… мы можете ощущать лёгкую эйфорию. Это последствия терапии. Через некоторое время настроение нормализуется. Если будет сильно грустно — обратитесь к нашему специалисту, я оставлю телефон при выписке, — сказала доктор.

— Ладно, — выдохнул я, откинувшись на подушку.

Воздушная лёгкость в теле перестала быть приятной. Я прикрыл глаза. И тут же перед ними возникло лицо дедушки. Его глаза, когда он произносил проклятия.

— Стойте! — воскликнул я.

Окрик в маленьком помещении прозвучал неприятно резко.

— Постойте, — повторил я, уже тише.

Женщина остановилась на пороге палаты и посмотрела на меня.

— Да?

— Со мной был другой человек… его зовут Филипп Петрович.

Она улыбнулась, кивнула, но ничего не ответила. Просто молча вышла из палаты.

Я почувствовал злость, но быстро взял себя в руки. Надо сначала разобраться до конца, что случилось — а уже потом действовать. Именно так учил меня дедушка.

Раздумывая, не прогуляться ли до санузла, я сел на кровати и свесил ноги. Голова неприятно закружилась, впрочем, это быстро прошло. Возле кровати стояли чёрные пластиковые тапочки. «Какая забота», — подумал я с иронией. И как раз в этот момент послышался ещё один стук в дверь.

— Да-да! — громко ответил я. — Проходите!

«Может, медсестра будет более говорливой», — с надеждой подумал я. Но на пороге появилась совсем даже не медсестра.

Там стоял мой бывший клиент и несостоявшийся убийца. На нём вместо кроссовок снова были дорогие итальянские туфли.

Он вошёл и закрыл за собой дверь. Что ж, учитывая все обстоятельства и моё состояние — риск минимален. Но всё равно смелый поступок. Я оценил.

— Доброе утро, — поздоровался он.

— Здрасьте, — сказал я, вздохнув. — Решили лично довести до конца начатое?

Мой собеседник грустно улыбнулся.

— Нет, — ответил он. — Доводить нечего. Просто хочу лично прояснить ситуацию. На мой взгляд, вы и ваше поведение этого заслуживаете.